Официальный портрет: Сергей Потимков — автор и ведущий программы «Комендантский час», женат.
Неофициальный портрет: убежденный журналист, хобби — хокку (японское трехстишье), по знаку Зодиака — Стрелец.
— Сергей, о вас много пишут в прессе?
— Я наверняка не все читаю, что обо мне пишут. Есть люди, которые тебе симпатизируют, кто-то это скрывает, кто-то — нет. Раньше появлялись сообщения, не соответствующие действительности, которые легко можно было проверить. Теперь со мной предпочитают все-таки встречаться, а не писать заочно. Архива не веду — в этом смысле я очень ленивый человек.
— А что вам больше нравится: давать интервью или брать?
— Один раз я взял интервью у самого себя.
— Ну и как?
— Остался полностью удовлетворенным!
— Вы заканчивали факультет иностранных языков Харьковского университета. Как вы используете свою профессию?
— Сейчас почти никак. Когда мы выходили на седьмом канале, нам приходилось переводить «Новости» западных каналов. А напрямую свое знание английского языка я использовал, когда работал в США.
— Я знаю, что вы в студенческие годы принимали участие в художественной самодеятельности.
— Да, в молодости я увлекался театром, играл в студенческом театре ХГУ. И самые близкие друзья, с которыми я дружу и продолжаю общаться уже больше двадцати лет, связаны с моим театральным увлечением.
— А вы хотели стать артистом?
— Я в детстве шатался между двумя профессиями: актерской и писательской. В результате получилась журналистика.
— Чем вы занимались до прихода на «Тонис»?
— Я довольно длительный период проработал на Харьковском радио (большую часть в литературно-драматической редакции). А потом появилась возможность сделать пародию на «Вход свободный» с Володей Чапаем, в результате чего, став ведущими этой программы, занялись ею всерьез. Но пародии оказалось делать легче.
— «Вход свободный» в какой-то степени копировал «Взгляд»…
— Я не могу сказать, что так уж копировал. А форма носилась в воздухе. Я пришел в структуру, существовавшую до меня. Поэтому задавать правила мог только до определенной степени.
— Но участие в программе наверняка дало какой-то опыт?
— Бе-зус-лов-но! Но не я ее начинал, не со мной она заканчивалась.
— Как складывалась ваша телевизионная карьера после ухода из «Тониса» в 1991 году?
— Дело в том, что мы ушли в никуда — других коммерческих каналов на тот момент не существовало, а на гостелевидение возвращаться не было возможности. Мы создали из ничего свою студию, собрали кое-какую аппаратуру. Но никогда не «лежали» ни у кого в кармане. И хотя по сравнению с другими студиями бедны, мы более независимы. У нас действует метод сороконожки — ты зависишь одновременно от нескольких людей и ни от кого полностью.
— Теперь давайте поговорим о «Комендантском часе». Сколько существует эта программа?
— В январе программе исполнится год…
— А откуда возникло название?
— Само название родилось еще в сентябре, до московских событий, потому что мы живем во времена «чрезвычайки». Планировалось, что программа будет идти в эфире один час, а ведущий попытается сыграть роль хозяина города. Отсюда эта театральность: эполеты, треуголка. Необходимо было убедить зрителя в том, что комендант — человек не из этого времени.
— К вам относятся как к коменданту или как к Сергею Потимкову?
— Смотря кто. Особенно мне нравятся ветераны-отставники. Когда во время прямого эфира звонит телефон, они докладывают: «Господин комендант», а некоторые обращаются: Сергей, Сергей Юрьевич или товарищ Потимков.
— А чем вы руководствуетесь, приглашая гостей в студию?
— Вся программа строится под меня. Есть, конечно, и свои пристрастия. Но нужных людей я никогда не приглашаю!»
— В чем отличие вашей программы от других?
— У меня принцип один. Я стараюсь рассказывать о том, о чем другие не рассказывают, или рассказывают не так, как остальные.
— Во время прямого эфира к вам часто обращаются за помощью: у одного не горячей воды, у другого не работает лифт…
— В этом городе данными проблемами приходится заниматься только мне. Вот говорят, что Потимков — чистоплюй. Пусть будут передачи, рассказывающие о новостях в Голливуде, и эти ребята — да, они делают нужное дело. Но когда нет тех, кто бы занимался городом, где человек не может получить не обходимой помощи… Увы, всем помочь невозможно. Но я помогаю конкретно. Этим бы я хотел отличаться от других программ.
— Сколько еще для нас будет длиться комендантский час?
— Да никто этого не знает! Мы не перескочили на новые рельсы, и это все чувствуют. Происходит то, что ничего не происходит. И в этом ожидании проходит уже не первый год.
— Когда-то существовал творческий дуэт — Потимков-Бобков. У каждого из вас был свой имидж. А что произошло потом?
— Мы вместе выпускали программу «Тракт» на гостелевидении, совместно делали программу «Карт-бланш» на «Орионе». А затем Женя решил работать самостоятельно, и это его право. В принципе это естественно. Ведь Потимков забивал Бобкова. Мы с ним были знакомы еще по университету. И когда там проходил новогодний вечер, тоя исполнял роль первого пилота, а Женя- второго. Роль второго пилота когда-то может и надоесть. Сейчас мы поддерживаем дружеские контакты, но не творческие.
— Как к вам относятся властные структуры в связи с вашим комендантским статусом?
— По-разному. Некоторые делают вид, что не считаются со мной, хотя это не так. Очень любят программу в Службе Безопасности. Полностью забрали передачу о московских событиях — где-то гуляет эта кассета, может, дома ее крутят.
— Есть ли у вас ощущение, что вы устали от жизни?
— Это время устало. А я отражаю эту усталость.
— А как вы отдыхаете?
— Никак. Мы выходим на работу в понедельник, монтируемся в последнее время ночью. Так что я отдыхаю, кода сплю.
— Каковы, по-вашему, главные принципы журналистики?
— В этом вопросе я согласен с американцами. Рецептуры не все случаи жизни нет, но есть два подхода. Первый — журналист стремится рассказать всю правду во что бы то не стало. А второй — когда он думает о том, что будет с тем человеком, который ему все рассказал, с его родственниками, да и о себе тоже не помешает подумать. Нельзя сказать, что я сторонник того или иного метода. Я их варьирую в зависимости от ситуации. Кто-то недавно сказал, что Потимков стал мягким, то есть не кровожадным. А у меня, наверно, появилась определенная мудрость. Я, например, могу рассказать, причем хорошо защитившись от обвинений судебного порядка, хлесткую историю о человеке и обвинить его во всех смертных грехах: там будет и мафия и высшие эшелоны власти. Но у меня нет прямых доказательств. И если есть хоть малейшая частица сомнения, нельзя давать прилюдную оплеуху. Ты, конечно, выглядишь круто, но надо думать и о последствиях, причем, не для себя…
— Как вы вписываетесь в систему Гостелевидения?
— У нас есть условия, которые приняли обе стороны. О том, что я буду говорить в эфире, за сутки не знаю я сам, а они — тем более.
— Вам не хотелось написать книгу воспоминаний?
— Пока желания такого нет. Я пишу свои тексты так, как я бы их вспоминал. Может быть, этим я компенсирую отсутствие книги. А вообще мемуары пишутся после победы, а у нас война еще не закончилась.
— К какой части населения вы себя относите?
— Никогда об этом не задумывался. Не хочу никуда себя относить, я — простой человек и на свой счет не обольщаюсь. Это может кому-то кажется, что Потимков высокомерен. Нет, я понтов не бросаю!
— Ваше отношение к рекламе.
— Да, ради Бога, пусть будет. Просто наша психология не приспособлена к рекламе, которую мы тупо заимствуем у американцев.
— Но, по-моему, в рекламе АО «МММ» учитывался именно наш менталитет, а не западный. И реклама достигла цели.
— Я как-то не мучался этим вопросом. Ну достигла, так достигла. Реклама в сжатом виде представляет все, что делалась у нас в области идеологии. Сейчас нам предлагают товары, которые мы в большинстве случаев не можем приобрести. Но рынка рекламы нет. А по поводу «МММ»… Наше сознание мифологизировано, а «МММ» — примитивный миф. Не может наш человек жить без веры. Хоть сейчас мы добились того, что вырастили поколение, которое уже ни во что не верит.
— Так Леня Голубков — символ русского мужика?
— А чего мы так долго говорим про «МММ»?
— Не знаю, просто мы начали с рекламы, а затем перешли на «МММ». Вы уже сказали, что почти не отдыхаете…
— Вообще-то я отдыхаю, когда у меня берут интервью.
— Но все равно приходится, наверно, думать.
— За меня это делают леди, которые задают вопросы. Они всегда умнее… ответов.
— Как проходит день для Потимкова?
— Утром встали, поехали снимать. Поспали, встали, поехали снимать — и так все время. Ну, где-то расслабились, посидели в кафе — кофе выпили, может чуть-чуть выпили.
— А как насчет выпить?
— А у вас с собой есть?
— Нет, не сообразил взять…
— Так зачем задавать такие вопросы?
— Извините, не подумал. (Сергей все-таки исправил мою оплошность, и после интервью мы с ним выпили… по чашке кофе).
— Кого у вас больше: врагов или друзей?
— У меня остались друзья, которые всегда выручат, помогут. А врагов — настоящих, ярых, наверное, и не было совсем. Зачем с Потимковым сражаться? Ну что-то он говорит, наши сюжеты проходят. Но мы же научились бороться с журналистами. Все, как в вату уходит, будто и не было ничего. Раньше хоть как-то реагировали, а теперь — нет.
— Вы фаталист?
— Конечно. Есть очень серьезные люди, говорящие такие вещи, от которых отмахнуться нельзя. — И как считаете, что все происходит в независимости от того, хотим мы этого или нет?
— Что происходит то, чего мы не хотим — это стопроцентно!
— А то, чего мы хотим когда-нибудь произойдет?
— Если все сильно захотят чего-то одного, то конечно. А пока все будут хотеть разного — ничего не изменится!
Беседу вел Евгений Кудряц, 6 января 1995 года.
Газета «Теленеделя». Харьков
Сайт журналиста из ФРГ Евгения Кудряца 