Недавно «Хоронько-оркестр» — музыкальный коллектив, играющий музыку в стиле джазового кабаре. отметил 25-летие. Это — театр джаза, в основе которого лежит импровизация и живое общение со зрителями. Каждая композиция превращается на сцене в маленький спектакль, где актёрская игра не менее важна, чем музыка. По словам лидера коллектива Дмитрия Хоронько, они играют не столько для зрителя, сколько вместе с ним. Вовремя рассмотреть, понять самого себя, увидеть, в чём твоя уникальность, — вот секрет успеха по Хоронько. Джаз для него — высший сорт после классики. Дмитрий Хоронько родился в 1971 году в Харькове, в 1992 году окончил актёрский факультета Ленинградского государственного института театр, музыки и кинематографии, с 1992 по 2004 год работал актёром в театр имени Ленсовета. В 1997 году Дмитрий Хоронько стал лауреатом Конкурса песни имени Андрея Миронова. Он — автор музыки к фильмам «Запасной инстинкт», «Цвет неба», «Долг», «Девочка моя». Сегодня Дмитрий – гость нашего журнала.
— Дмитрий, у вас детства была мечта – стать артистом и быть творческой личностью, либо это возникла позже – в юношестве?
— Нет, с детства! Я не помню себя в детском саду, но маме сказали: «Ваш сын будет артистом!». Что уж я там делал, не знаю. Вообще-то у меня бабушка актриса кукольного театра, поэтому моя семья – творческая, а не учительская.
— А чем был вызван переезд из Харькова в Ленинград? Именно в Питер, а не в не Москву, куда, в основном, все стремились попасть?
— Вы знаете, не все стремились в Москву. Тогда Питер ещё был позагадочней и покультурней, и этим он отличался от Москвы. Москва – это такая мещанка. Мы периодически ездили в Москву, как в Милан, чтобы что-то посмотреть и купить картофель-фри, которого у нас не было, и попить «Фанту»
Но поступить в Питере было престижнее, а в Москве поступить считалось практически невозможно. Москва была чуждая нам. Это касается только моего круга и понимания, поэтому, что касается культуры и искусства, то многие стремились в Питер.
— У вас – актёрское образование, а не музыкальное, но вы всё-таки пришли к музыке. Это был плавный переход, либо вы, прежде всего, хотели быть актёром, а потом вас уже занесло в музыку?
— Вы знаете, наверное, подсознательно я хотел быть эстрадным артистом. Я приехал поступать на эстраду, но потом что-то сложилось не так и я пошёл поступать на драматическое отделение, и театр был в приоритете, хотя музыка всегда присутствовала в моей жизни,- я ходил в музыкальную школу. Однако потом музыка, потихонечку всё-таки взяла своё. Природа взяла своё.
— Вы учились у Владимира Петрова, это – известный театральный мастер и педагог, который выпустил известных российских актёров – Игоря Лифанова, Дмитрия Нагиева, Бориса Хвошнянского. Вы пересекались с ними?
— Мы учились вместе на одном курсе. Они – постарше меня, поэтому их успели забрать в армию. Мы тоже должны были по идее после окончания второго курса идти в армию, но объявили «амнистию», поэтому мы доучились до конца.
— Ваша учёба пришлась на т.н. «шальные девяностые». У Вас были, возможно, какие-то бытовые неурядицы?
— Кому в двадцать лет быт мог стать поперёк этого счастья? У нас был счастье свободы, счастье бесконечных открытий. Всё стало открываться, и музыка поступала, конечно, дозировано, но всё равно. Это была новая музыка – «оттуда» (имеется в виду из-за рубежа. Прим. автора). Потом появились видеомагнитофоны, и мы стали смотреть концерты и видеть, как выглядят наши кумиры.
Если раньше мы их только слышали, то теперь смогли увидеть на видеозаписи, так что время было фантастическое! Свобода + молодость. Я не помню, чтобы мы голодали или ещё что-то в этом роде, а если даже и голодали, то это не имело никакого значения!
— Потом вы оказались в Театре имени Ленсовета и поначалу у вас там не всё гладко складывалось, но после того, как Вы создали свой знаменитый оркестр, то на вас уже обратили внимание и наконец поняли, что вы – не тот, за кого себя выдавали. Сложно было вам – молодому артисту – обратить на себя внимание легендарной труппы?
— Вы знаете, так сложилось, что Игорь Петрович Владимиров, который тогда руководил театром, уже был стар и плох. Я попал в театр как раз в тот момент, когда он «уходил» – в физическом плане и уходил из театра, и ему уже было не до того, кого он взял. Это – первая причина, а вторая причина – в 90-е годы артистов на сцене было больше, чем в зрительном зале. Часто так бывало, что люди вообще не ходили в театр. Это касается периода с 1991-го по 1993-й год. Затем постепенно снова стали ходить, но тогда людям, как я думаю, было не до этого, и театр «просел». Это был депрессивный период в театре, который пришёлся на уход Игоря Петровича. Но эстрада меня «подмывала» со всех сторон, у меня было желание стать сольным артистом, поэтому я не очень стремился к тому, чтобы попасть в какие-то пошлые вещи, которые тогда происходили в театре. На какое-то время он превратился в антрепризный театр, где ставились постановки с целью привлечения публики.
— Когда сформировалась такая мысль, что нужно создавать свой коллектив, который сейчас известен под названием «Хоронько-оркестр»?
— Такой мысли, что что надо создавать «Хоронько-оркестр», конечно, не было, но в 21 год я уже стал потихоньку этим заниматься, что меня отдаляло от театра, поэтому я мог заснуть, так как очень уставал. Никто не знал о том, чем я занимаюсь, поэтому артисты думали, что я просто сплю. Четыре года все думали, что я – дурачок, хотя я всё равно что-то делал в театре, и меня не увольняли. Но труппа нашего театра была трогательной, поэтому я долго не уходил из театра, хотя можно было это сделать. Мне жалко было расставаться с этими людьми.
— Сколько длился адаптационный период, когда Вы поняли, что оркестр начинает набирать популярность? Это произошло в течение нескольких лет, либо гораздо быстрее?
— Лет пять мы существовали в «подвешенном состоянии», потому что совершенно не было денег. Наш коллектив не был востребован, так как его толком не знали. С 1996-го по 2000-й год мы сами «булькались» в Питере, пока наша кассета не попала в руки тому, кому нужно. Только так можно было тогда пробиться. Я помню, что мы приезжали в Москву, разносили эти кассеты, а ту самую кассету, которая в итоге сделала своё дело, один из музыкантов нашёл в мусорном ведре(!).
— Ваш коллектив очень трудно «загнать» в какие-то определённые рамки: это – джаз, кабаре и другие музыкальные стили. Такое многообразие пришло сразу или постепенно?
— Это же – какая-то подсознательная история и не какой-то продюсерский проект, когда есть понимание, как это должно выглядеть. Никто по результату этого не понимал, но всё развивалось по мере моего взросления, понимания и любви к музыке (а я много слушал музыки). Однако есть социум, который не даёт развиваться. Почему в России нет Лайзы Миннелли? Потому что её не поймут, поэтому там есть Ваенга. Это – предел понимания музыки, это – «планка» и «потолок» для публики, развращённой кавээнщиками и прочей лёгкой ерундистикой.
— Раз мы уже затронули данную тему, то я хочу спросить, почему в Росси понятие «шансон» резко отличается от мирового? Там это – низкопробный жанр, в отличие от Запада.
— Просто украли слово, как многое происходит в России. У нас название часто не соответствует содержанию. Это – просто украденное слово. Чайник назвали пылесосом, и всё так поехало, хотя чайник остался чайником, а пылесос – пылесосом. Так и шансон остался французской песней, в отличие от нашей блатной песни. Им просто было удобно его так назвать.
— Как известно, импровизация – это основа джаза. Сложно импровизировать, либо эту вас – в крови?
— Если импровизировать в музыкальном смысле, то это сложно, а если говорить об актёрской импровизации, то это – совсем другое дело.
— Вы заняли свою нишу, поэтому у вас, на мой взгляд, нет серьёзных конкурентов. Это – действительно так, либо я ошибаюсь?
— Так получается, что у нас нет конкурентов, но наш жанр не очень востребован, потому что он – непростой для понимания. Для этого нужно думать, а у нас разучились, но в прекрасные 90-е годы люди научились думать, стал появляться серьёзный театр с точки зрения каких-то новых форм. Начала зарождаться музыка, появились джазовые музыканты в несоветском понимании этого слова, но потом появился КВН, стендап, и всё смыло волной. Сегодня люди приходят на концерт, чтобы просто развлечься.
Беседовал Евгений Кудряц
«Немецко-русский курьер» октябрь-ноябрь 2023 года
Сайт журналиста из ФРГ Евгения Кудряца 