Анна Тараторкина — артистка российского театра и кинематографа. В её копилке — не только психологические и драматические образы, но и роли в боевиках, детективах, триллерах, комедиях. Анна родилась в 1982 году в семье звезды советского театра и кино Георгия Тараторкина и актрисы и писательницы Екатерины Марковой. Её дедушка и бабушка — известные писатели Георгий Марков и Агния Кузнецова. Анну Тараторкину хорошо знают и любят по успешным сериалам «Сватьи», «Частный детектив Татьяна Иванова», «Смертельная схватка» и многим другим. Наш корреспондент побеседовал с известной актрисой, которая редко даёт интервью.
— Анна, почему Вы так мало и редко соглашаетесь на интервью, с чем это связано?
— Действительно, я не очень люблю впускать людей в свою личную жизнь. Мне кажется, личная жизнь и называется личной потому, что отличается от жизни публичной.
— В описании вашего имени можно найти следующие определения: «отзывчивость, доброжелательность, лёгкая застенчивость», но, насколько я знаю, в детстве вы были довольно озорной девочкой.
— Нет, застенчивостью я никогда не отличалась (Смеётся).
— «Анна справедлива, добросовестна, бескомпромиссна, добрая и ласковая». Это так?
— В принципе, какие-то перечисленные вами черты мне свойственны (Улыбается).
— Как вы думаете, известная фамилия – это больше «бонус», либо, наоборот, – «медвежья услуга», которая мешает, и надо всё время доказывать, что ты сама по себе что-то из себя представляешь?
— Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась, и тут я не лукавлю. Первый и единственный раз я с этим столкнулась при поступлении в театральный ВУЗ, когда на мою фамилию была разная реакция, но во мне это обстоятельство лишь усиливало азарт. Потом ничего такого не было, и я никогда не чувствовала над собой какой-то «дамоклов меч» ответственности. Это, наверно, было связано с той атмосферой, в которой я росла, с моими отношениями с папой и с мамой. Может быть, благодаря этому я просто не замечала того, что заметили бы другие в моей ситуации и возвели в ранг психологического комплекса.
— У вас есть старший брат. Как у вас складывались отношения с ним в детстве? Была какая-то ревность и «борьба» за внимание родителей? Вы ладили с ним или, наоборот, дрались?
— У нас с Филиппом по отношению друг к другу никогда не было ревности: мы «купались» во внимании, любви, заботе и несмотря на то, что мама и папа часто отсутствовали дома в связи с их родом деятельности – гастролями, съёмками и т.д. – у нас совершенно не было ощущения какой-то покинутости. Мы с Филиппом всегда чувствовали, что в нашей семье мы оба – два «пупа земли». Не знаю, как это удавалось родителям, но у нас было полное ощущение, что они постоянно находились рядом. Конечно, сейчас, оглядываясь на своё прекрасное, счастливое и уникальное детство, я понимаю, что временами рядом не было мамы, потом – папы, но в эти моменты мы с братом замечательно занимали друг друга. Мы очень дружили с Филиппом, хотя периодически я его била и мутузила (Смеётся). Но мы быстро мирились, он никогда не вредничал, надо отдать ему должное, и всегда делал скидку на то, что я младше. Мы с ним даже издавали рукописный журнал под названием «Барабулька», где Филипп был главным редактором, а я – его заместителем. У нас было, я бы сказала, творческое детство, и Филипп, конечно, очень много в меня вложил. Мы с ним фотографировали, проявляли плёнки, делали этот журнал, сочиняли стихи, придумывали какие-то очень интересные игры, с его подачи я учила и декламировала лет в пять оды Ломоносова. Он меня старше на восемь с половиной лет, но, несмотря на это, иногда даже брал меня в свою компанию. Сейчас он – декан факультета архивного дела в Историко-архивном институте РГГУ, историк, кандидат наук.
— Ещё в детстве в фильме «Исчадье ада» вы сыграли небольшую роль крестьянской девочки, но она почему-то не произвела на вас большого впечатления. Почему это не стало таким заметным событием для вас?
— Это – двоякий вопрос, потому что на тот момент это никак не повлияло на мою детскую готовность завтра же стать артисткой, но съёмки заронили в меня некое «зёрнышко», которое незаметно начало прорастать, хотя сам киносъёмочный процесс на меня не произвёл впечатления. Тогда меня поразил папа, и только став старше, я смогла для себя сформулировать то, что меня в нём поразило: выслушав указания режиссёра и после команды «мотор» подбежав к папе, стоявшему рядом с камерой и подыгрывавшему мне, я буквально споткнулась о его взгляд. На меня внимательно и изучающе смотрели какие-то другие, совсем не папины глаза. Для меня это было необъяснимо, но очень волнующе и маняще.
— А на съёмочной площадке вы не пересекались с Киркоровым?
— Нет, у меня был один маленький эпизод.
— Просто это был и его дебют.
— Это был дебют не только Филиппа Киркорова, но и первое появление на экране в качестве актрисы Екатерины Андреевой – бессменной ведущей программы «Время». Ещё в этом фильме снимались легендарные Кирилл Лавров и Владимир Самойлов, Анна Самохина, Александр Леньков.
— Обычно абитуриенты подают документы во все театральные ВУЗы. Почему вы выбрали именно Щепкинское театральное училище?
— Изначально «Щепка» вообще никоим образом не входила в мои планы. Я хотела учиться в Щукинском училище, ходила туда на подготовительные курсы, а когда начались вступительные экзамены, то я, как и все, поступала везде, кроме ВГИКа, потому как папа недавно выпустил там курс. Сначала идёт прослушивание, потом первый тур, второй, третий, а затем – конкурс, после чего происходит зачисление. Как правило, на конкурсе сидят уже все педагоги курса. Когда поступала, то везде дошла до конкурса, и мне сказали: «Деточка, мы тебя берём, приноси документы!». (Документы можно подать только в один ВУЗ. Прим. автора).
Но судьбоносное и решающее значение имела встреча с Виктором Ивановичем Коршуновым. Он единственный из всех мастеров присутствовал на всех турах. И уже с первого тура он так потрясающе вёл себя с каждым абитуриентом, что складывалось впечатление, что каждый отдельно взятый поступающий ему важен, интересен, Виктору Ивановичу хотелось понять, чем человек живёт, чем интересуется, о чём у него болит душа. Как бы сейчас сказали, тут роль сыграл именно «человеческий фактор», невероятное обаяние личности.
— У вас был «звёздный» курс, потому что кроме вас там учились другие дети и внуки знаменитостей…
-Да. Саша Ильин, Ваня Колесников, Клава Коршунова. Ещё с нами учился Антон Хабаров – тоже известный сейчас артист.
— Имело ли это какое-то значение, несмотря на то, что вы все – из одной «песочницы»?
— Несмотря на это, у каждого из нас – разные «песочницы». (Смеётся). Были определённые психологические сложности. Во-первых, я, как выяснилось, абсолютно домашняя девочка, и я столкнулась с тем, что, оказывается, бывает и по-другому, когда дети взрослеют в иных условиях и с другими родителями. Во-вторых, у нас был очень «разношёрстный» курс, у нас учились ребята из дальних городов, сёл, поэтому у меня не было ощущения, что я попала в какой-то очень комфортный для себя коллектив.
— После окончания «Щепки» вас приглашали в несколько театров, но вы выбрали РАМТ. Почему?
— Алексей Владимирович Бородин (главный режиссёр РАМТ. Прим. автора) предложил мне перспективу конкретной работы – две главные роли в двух акунинских пьесах, которые были написаны эксклюзивно для этого театра. В остальных театрах мне предлагались только вводы (включение нового актёра. Прим. автора) в уже идущие спектакли, либо меня просто брали в труппу с оговоркой, что «как только что-то подходящее появится на горизонте, то мы вас сразу же вовлечём».
— Трудно было влиться в новый коллектив? Существуют же какие-то традиции, есть «старики» и т.д.?
— В РАМТе таких сложностей совсем не было. Не могу не отметить, что РАМТ, на мой взгляд, – абсолютно уникальный театральный организм, напрочь лишённый классической театральной атмосферы травли и завистничества. Есть такое устойчивое выражение – «террариум единомышленников», применимое к любому творческому коллективу, но в случае РАМТа – совершенно неуместное. Я попала в атмосферу дружелюбия, приятия, интереса, открытости, творчества, за что безумно благодарна всем нашим артистам и Алексею Владимировичу, от которого это всё, безусловно, исходит и распространяется вширь – на все «этажи». Так проблем адаптации просто не было! А в этом театре я уже больше 15 лет.
— Известно, что артисты – люди суеверные. Вы подвержены таким вещам или относитесь к суевериям с юмором?
— Раньше я была очень суеверной. Если у меня падал сценарий или пьеса, то я сразу садилась на листок текста, ещё я собирала на сцене и за кулисами гвозди, потому что считается, что это – «ключик» к роли и «краеугольный камешек», которого не хватает, когда репетируешь. Сейчас к этому отношусь, наверное, с юмором, вы правы, и более спокойно: сколько раз у меня на съёмках падала распечатка сцен, но вроде ничего страшного не происходило!
Беседовал Евгений Кудряц
«Немецко-русский курьер», октябрь-ноябрь 2020 года
Фото Веры Зотовой , Марии Моисеевой и Марины Савичевой.
Сайт журналиста из ФРГ Евгения Кудряца 